Рабовладельческий строй и бизнес-менеджмент: в чём сходство?
Историк Кейтлин Розенталь рассказала о значении контроля в капитализме и предостережениях прошлого.
Кейтлин Розенталь
Специалист по американской истории XVIII века.
В 1911 году специальный комитет Конгресса США собрался, чтобы обсудить влияние на жизнь рабочих новых методов управления. Комитет особенно интересовался научным менеджментом — методикой, которая должна измерять и улучшать продуктивность работников.
Она включала рационализацию трудовых приёмов, хронометраж и математический способ исчисления себестоимости. Главным сторонником этой системы был инженер Фредерик Тейлор, опубликовавший книгу «Принципы научного менеджмента». Последняя стала золотым стандартом в управлении, её влияние ощущается до сих пор. И сейчас автора часто превозносят за идею применения точных метрик даже для базовых процессов.
Однако в 1911 году научный менеджмент критиковали за сходство с рабством. Рабочие жаловались на тотальный контроль, низкую оплату и возникшее недоверие в коллективе, из-за которого «каждый подозревает другого в предательстве или шпионаже». В итоге комитет пришёл к выводу, что некоторые элементы системы действуют «так же как и хлыст надсмотрщика за рабами, постоянно поддерживая в них беспокойство».
Конечно, тиканье секундомера — совсем не то же, что щелчок хлыста (или сочетание хлыста с секундомером, которое использовали на некоторых плантациях).
Тем не менее эта аналогия не зря вызывает беспокойство. Особенно если учесть, что сторонники научного менеджмента открыто использовали терминологию рабовладельческого строя.
Один из сторонников Тейлора, философ Скаддер Клайс, утверждал, что научный менеджмент — это демократическая система. Однако у него было своеобразное видение демократии. Он описывал её как систему, в которой «компетентный человек берёт на себя инициативу отдавать приказы в случаях, когда он по способностям превосходит окружающих, и другие ему подчиняются».
Контроль — ключевая характеристика научного менеджмента. Хотя считалось, что он может иногда переходить в руки рабочих («токарь в любое время может показать начальнику цеха лучший способ производства»), для них от этого было мало пользы. Показав начальнику цеха лучший способ производства, можно было стать ненужным и лишиться работы.
Но самое поразительное сходство между рабством и научным менеджментом — это «задания».
Тейлор называл их «наиболее значительным элементом» методики. Его соратник Генри Гантт разработал «систему задач и бонусов». Согласно ей рабочим выплачивается базовая ставка и дополнительная плата за производство выше определённого минимума.
Однако подобная система существовала задолго до Тейлора и Гантта, они лишь немного её усовершенствовали. Она была одним из главных методов организации труда при рабстве. Рабам назначалось определённое количество «заданий», которые нужно выполнить до конца дня.
Некоторые рабовладельцы, которые пользовались такой системой, даже давали денежную компенсацию за превышение нормы. Такое «соблазнение приманкой» похоже не только на методы Гантта, но и на сегодняшнюю экономику свободного заработка.
За исключением базовой ставки и возможности уволиться, система Гантта почти не отличалась от методов рабовладельцев, чего сам Гантт и не скрывал. Он родился на Юге, в семье, владевшей 60 рабами. И его целью было адаптировать старую систему к современным нуждам.
Многие исследователи XX века отмечали подобные параллели. Например, в 1973 году социолог Кит Ауфхаузер написал: «Что касается дисциплины на рабочем месте, […] отношения капиталиста и наёмного рабочего на предприятиях с научным менеджментом очень похожи на отношения хозяина и раба».
Несмотря на такие исследования, об этом сходстве мало упоминают. По словам профессора Йоркского университета Билла Кука, тот факт, что специалисты по менеджменту не учитывают исторические данные, можно приравнять к отрицанию истории. И чтобы преодолеть это отрицание, нужно не только признать, что рабовладельцы применяли некую форму научного менеджмента.
Нужно переосмыслить укоренившиеся убеждения об отношении к контролю в капитализме.
Некоторые виды менеджмента приносят успех, давая управляющим очень высокий уровень контроля над работниками. Появление научного менеджмента в конце XIX столетия можно рассматривать одновременно и как инновацию, и как возрождение старых методов контроля.
Современные точки зрения на развитие капитализма часто подчёркивают взаимовыгодные последствия индивидуального выбора. Они выдвигают мнение, что свободные, даже эгоистичные решения идут рука об руку с ростом и инновациями. Что огромное богатство, накопленное несколькими людьми, улучшает условия для многих других.
Методы Тейлора часто используют как вдохновение и ориентир, когда говорят о трансформации экономики. Но история рабовладельчества напоминает нам о том, как может выглядеть погоня за прибылью, когда продаётся всё, в том числе и человеческая жизнь.
Возможность контролировать рабов ускоряла производство. Это достигалось за счёт увеличения скорости их труда и перевода на более плодородные почвы. Манипулируя человеческим капиталом, рабовладельцы накапливали огромные состояния.
Наследие американского бизнеса включает примеры инновационных перемен и невероятной жестокости. Часто они тесно связаны друг с другом, как в случае с научным менеджментом и рабовладельчеством. Помня об этих неприятных связях, мы сможем увидеть корни взаимоотношений капитализма и контроля. И, возможно, даже найдём более гуманный путь в будущем.
Кейтлин Розенталь
Специалист по американской истории XVIII века.
В 1911 году специальный комитет Конгресса США собрался, чтобы обсудить влияние на жизнь рабочих новых методов управления. Комитет особенно интересовался научным менеджментом — методикой, которая должна измерять и улучшать продуктивность работников.
Она включала рационализацию трудовых приёмов, хронометраж и математический способ исчисления себестоимости. Главным сторонником этой системы был инженер Фредерик Тейлор, опубликовавший книгу «Принципы научного менеджмента». Последняя стала золотым стандартом в управлении, её влияние ощущается до сих пор. И сейчас автора часто превозносят за идею применения точных метрик даже для базовых процессов.
Однако в 1911 году научный менеджмент критиковали за сходство с рабством. Рабочие жаловались на тотальный контроль, низкую оплату и возникшее недоверие в коллективе, из-за которого «каждый подозревает другого в предательстве или шпионаже». В итоге комитет пришёл к выводу, что некоторые элементы системы действуют «так же как и хлыст надсмотрщика за рабами, постоянно поддерживая в них беспокойство».
Конечно, тиканье секундомера — совсем не то же, что щелчок хлыста (или сочетание хлыста с секундомером, которое использовали на некоторых плантациях).
Тем не менее эта аналогия не зря вызывает беспокойство. Особенно если учесть, что сторонники научного менеджмента открыто использовали терминологию рабовладельческого строя.
Один из сторонников Тейлора, философ Скаддер Клайс, утверждал, что научный менеджмент — это демократическая система. Однако у него было своеобразное видение демократии. Он описывал её как систему, в которой «компетентный человек берёт на себя инициативу отдавать приказы в случаях, когда он по способностям превосходит окружающих, и другие ему подчиняются».
Контроль — ключевая характеристика научного менеджмента. Хотя считалось, что он может иногда переходить в руки рабочих («токарь в любое время может показать начальнику цеха лучший способ производства»), для них от этого было мало пользы. Показав начальнику цеха лучший способ производства, можно было стать ненужным и лишиться работы.
Но самое поразительное сходство между рабством и научным менеджментом — это «задания».
Тейлор называл их «наиболее значительным элементом» методики. Его соратник Генри Гантт разработал «систему задач и бонусов». Согласно ей рабочим выплачивается базовая ставка и дополнительная плата за производство выше определённого минимума.
Однако подобная система существовала задолго до Тейлора и Гантта, они лишь немного её усовершенствовали. Она была одним из главных методов организации труда при рабстве. Рабам назначалось определённое количество «заданий», которые нужно выполнить до конца дня.
Некоторые рабовладельцы, которые пользовались такой системой, даже давали денежную компенсацию за превышение нормы. Такое «соблазнение приманкой» похоже не только на методы Гантта, но и на сегодняшнюю экономику свободного заработка.
За исключением базовой ставки и возможности уволиться, система Гантта почти не отличалась от методов рабовладельцев, чего сам Гантт и не скрывал. Он родился на Юге, в семье, владевшей 60 рабами. И его целью было адаптировать старую систему к современным нуждам.
Многие исследователи XX века отмечали подобные параллели. Например, в 1973 году социолог Кит Ауфхаузер написал: «Что касается дисциплины на рабочем месте, […] отношения капиталиста и наёмного рабочего на предприятиях с научным менеджментом очень похожи на отношения хозяина и раба».
Несмотря на такие исследования, об этом сходстве мало упоминают. По словам профессора Йоркского университета Билла Кука, тот факт, что специалисты по менеджменту не учитывают исторические данные, можно приравнять к отрицанию истории. И чтобы преодолеть это отрицание, нужно не только признать, что рабовладельцы применяли некую форму научного менеджмента.
Нужно переосмыслить укоренившиеся убеждения об отношении к контролю в капитализме.
Некоторые виды менеджмента приносят успех, давая управляющим очень высокий уровень контроля над работниками. Появление научного менеджмента в конце XIX столетия можно рассматривать одновременно и как инновацию, и как возрождение старых методов контроля.
Современные точки зрения на развитие капитализма часто подчёркивают взаимовыгодные последствия индивидуального выбора. Они выдвигают мнение, что свободные, даже эгоистичные решения идут рука об руку с ростом и инновациями. Что огромное богатство, накопленное несколькими людьми, улучшает условия для многих других.
Методы Тейлора часто используют как вдохновение и ориентир, когда говорят о трансформации экономики. Но история рабовладельчества напоминает нам о том, как может выглядеть погоня за прибылью, когда продаётся всё, в том числе и человеческая жизнь.
Возможность контролировать рабов ускоряла производство. Это достигалось за счёт увеличения скорости их труда и перевода на более плодородные почвы. Манипулируя человеческим капиталом, рабовладельцы накапливали огромные состояния.
Наследие американского бизнеса включает примеры инновационных перемен и невероятной жестокости. Часто они тесно связаны друг с другом, как в случае с научным менеджментом и рабовладельчеством. Помня об этих неприятных связях, мы сможем увидеть корни взаимоотношений капитализма и контроля. И, возможно, даже найдём более гуманный путь в будущем.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
